Коротыш пристально смотрел на нее, и его толстые пальцы вертели карту. Волосатые ручищи оставались на столе. Он сказал:
— Я Герас. Известно такое имя?
— Человек Монтлеро?
— Так точно. Монтлеро и послал меня с ребятами. Теперь понятно, что мы собрались не шутки шутить?
Модести кивнула. Монтлеро занимал довольно высокое место в иерархии американских гангстеров. Четыре года назад его депортировали из Штатов на родную Сицилию, но он по-прежнему контролировал рэкет в определенных районах Америки. Кроме того, он развернулся вовсю в Италии и Сицилии.
— Я знаю кто. Теперь скажите зачем? — произнесла Модести. — Если это, конечно, не секрет.
— Думаете, у вас совсем нет врагов? — спросил Герас, чуть поднимая брови.
— Может, есть. Но Монтлеро берет за свои услуги очень дорого. Такая работа стоит сорок тысяч долларов.
— Может, кто-то не любит вас сильнее, чем любит сорок тысяч долларов, — осклабился Герас.
Модести была сбита с толку, хотя постаралась не подать виду. Она только пожала плечами и спросила:
— Ну, а что теперь?
— Когда мне сообщат, я дам вам знать, — сказал Герас. — Может, завтра, может, послезавтра. — Он посмотрел на Уго, который положил на стол пляжную сумку и ее содержимое. Маникюрный набор он отложил отдельно.
— Оружия нет, — доложил он Герасу по-итальянски. — Только пилка для ногтей и ножницы.
Герас положил на маникюрный набор зажигалку, буркнув:
— Хочешь, чтобы она устроила пожар?
Его ручищи перещупали все содержимое сумки, потом он небрежно запихал вещи обратно и снова взялся за карты.
— О’кей, — процедил он.
Эмилио взял ее за руку, тыча в ребра револьвером. Форли дал ей пляжную сумку и взял за вторую руку. Вдвоем они вывели ее в холл, где наверх вела лестница. Уго последовал за ними.
Когда дверь закрылась, Герас посмотрел на человека в бежевом костюме и спросил:
— Порядок?
— Да, — кивнул тот. — Теперь надо подождать, посмотрим, найдут ли они выход. Все подготовлено?
— Да.
— В их распоряжении сорок восемь часов.
— А потом?
— Ваше дело будет сделано. Хотите, отпустите их на все четыре стороны.
Герас почесал подбородок большим пальцем:
— Ей нужно платить. Большую сумму.
— Не сейчас. Она по-глупому продулась в пух. Герас облизал кончиком языка полные губы:
— У этой женщины хорошее тело и большое мужество. — Помолчав, он добавил: — Ее можно было бы использовать. Сначала…
Человек в бежевом костюме покачал головой:
— Только по истечении сорока восьми часов. Таков контракт. — Он посмотрел на часы и добавил: — Доиграем, и я поеду.
Модести поднималась по лестнице. Сбоку шел Форли, сзади Эмилио. Мозг ее лихорадочно работал. Как только Модести увидела эту виллу, она начала фиксировать в сознании все, что попадалось ей на глаза. Проходя по террасе, например, она обратила внимание на металлическую решетку четыре на три фута, закрывавшую одно из окон наверху.
Теперь ее вели по широкому коридору — надо полагать, именно в эту комнату с зарешеченным окном.
Прежняя дверь комнаты была снята с петель и стояла у стены коридора. На ее место водрузили новую, из тяжелого дерева, причем открывалась она наружу. Модести увидела медную пластинку врезного замка, кроме того, в двери было просверлено четыре отверстия диаметром с полдюйма.
Уго прошел вперед и застыл в ожидании. В руке у него была картонная коробочка, а в ней гаечный ключ и четыре длинных болта с шестиугольными головками. В другой руке Уго держал «люгер» десятого калибра с четырехдюймовым стволом. В конце коридора, в десяти шагах от двери, стоял диванчик.
Уго поставил на пол коробку, вынул ключ и, прижав дверь тяжестью своего тела, повернул ключ в замке. Затем он резко распахнул дверь и отскочил в сторону, нацелив «люгер» на дверной проем. После этого он немножко расслабился и сказал:
— О’кей, Эмилио.
Эмилио ткнул Модести в спину стволом своего револьвера. Она вошла в комнату. Вилли Гарвин в вишневых плавках и сандалиях на босу ногу стоял, опершись плечом о раму, и смотрел в окно. Ставни были открыты и плотно прижаты к стенам. Собственно, никакого окна не было — только проем и решетка.
По стенам комнаты стояли две железные кровати с тощими матрасами и тремя сложенными одеялами. В стене виднелась Дверь. Она была открыта, и Модести поняла, что за ней уборная и ванная. Там тоже не было окна, только маленькое вентиляционное отверстие.
На полу в главной комнате стояла картонка, в которой лежали буханки хлеба и еще какие-то пакеты. Рядом — стул, а на нем две фаянсовые чашки. Кроме этого, никакой другой обстановки в комнате не было.
Как только дверь за Модести закрылась, Вилли отвернулся от окна. На его губах блуждала рассеянная улыбка. Он кивнул так, словно все случившееся только подтверждало его догадки, и сказал:
— Привет, Принцесса.
— Привет, Вилли. — Она поставила пляжную сумку на одну из кроватей. — Давно тут загораешь?
— Пару часов, — отозвался он негромко, в тон Модести. — Не знал, в какую игру с ними сыграть, но решил погодить: вдруг и тебя привезут. Так оно и вышло. Пока ничего не понимаю.
— Я тоже.
За дверью раздался стук. Вставляли новый дверной переплет. Для того-то и были там проделаны отверстия, а звуки означали, что ввинчиваются новые болты. Уго или кто-то еще работал гаечным ключом, завинчивая болты так, чтобы дверь уже была намертво прикреплена к раме.
Модести посмотрела на картонную коробку и произнесла одно-единственное слово:
— Еда?
Вилли кивнул и сказал:
— А в кране вода.
Модести смотрела по сторонам каким-то рассеянно-отсутствующим взглядом. Они автоматически произносили слова, отзывались на реплики партнера, но мозги у них были заняты очень серьезной работой.
— Думаешь, это связано с тем, что нас волновало? — осведомился Вилли, но Модести покачала головой и, подойдя к нему, выглянула из окна.
— Не похоже. Не тот подход. Если бы кто-то хотел нас нанять, он действовал бы по-другому.
— Тогда все так, как говорил Герас? Кому-то захотелось свести старые счеты?
— Может быть. — Модести пожала плечами. — Но если это не то, что нас интересует, то мне лично неохота ждать, пока нам объяснят, что к чему.
— Правильно.
Решение было принято, и теперь настала пора сосредоточиться на сиюминутных проблемах. Модести открыла пляжную сумку, вытащила сумочку поменьше. Застежка с конго была в целости и сохранности. Она постучала пальцем по застежке, привлекая внимание Вилли, и он молча кивнул. Затем Модести вынула из сумки губную помаду, оглянулась, подошла к голой стене у двери. Вилли присоединился к ней.
За дверью продолжали прикручивать болты. Модести прочертила по стене тонкую горизонтальную линию и прошептала:
— Сорок футов?
Вилли на мгновение задумался, потом кивнул. Модести быстро набросала заднюю часть дома: террасу, французские окна, кухонную дверь, три верхних окна, крышу.
Перейдя к другой части стены, Модести стала набрасывать, на сей раз гораздо медленней, план нижнего этажа. Рядом с домом она начертила прямоугольничек, а внутри него — кружок. Это означало маленький красный «фиат», который Модести заметила, когда ее подвезли к вилле.
Время от времени она посматривала на Вилли, ожидая подтверждения. Однажды он взял у нее помаду и нарисовал дверь. Модести не сомневалась, что и Вилли сумел запомнить все, что попалось ему на глаза. Она сама научила его этому, пояснив, что в их профессии такая стратегия приносит ощутимые результаты.
Молча она стала набрасывать план верхнего этажа. Там было место, которое никто из них не мог воспроизвести с достаточной точностью. Она провела линию, изображавшую внутреннюю стену, поставив вопросительный знак, потом стала отдельно чертить план той самой комнаты, выходившей на террасу, куда ее привели сначала. План был подробный, с расположением мебели.
Когда она закончила, Вилли кивнул в знак согласия. Минут пять они провели в молчании, изучая все эти планы, едва обратив внимание на то, что болты наконец были прикручены и в коридоре послышались и стихли шаги.
Модести подошла к своей кровати, сняла с себя купальник, начала надевать шорты, которые извлекла из пляжной сумки. Вилли отвел глаза от плана и, повернувшись в ее сторону, спросил:
— С этим все, Принцесса?
Он не то чтобы специально уставился на ее наготу, но и не отводил глаз. Между ними не было никаких тайн.
Модести кивнула и бросила ему купальник. Он смял его в своей большой ручище и начал стирать им тонкие алые линии со стены. Она же надела рубашку, застегнула пуговицы и села на кровать.
Послышались звуки отъезжавшей машины. Это, похоже, был фиат. Модести похлопала ладонью по краю кровати, и Вилли сел рядом.
— Я неплохо все осмотрел, пока тут ждал, — сказал он.
— И что же?
— Есть тут кое-что, — сказал он, хмурясь. — Прямо даже не знаю… Смотри. — Он встал и приподнял край матраса. — Эти кровати сделаны из железных трубок, и они соединены между собой. Вот эта поперечина соединяет ножки, а ножки крепятся к каркасу, видишь?
